Евгений ВИННИКОВ – Специально для журнала "АЛЬЯНС"
Жизнь - полярна, полюсна.
И это очень хорошо, что у нее, у Жизни, есть верх и низ, даль и выси, бедные и богатые, прошлое и будущее. Очень хорошо. Иначе нам, как на космическом корабле, пришлось бы создавать искусственную "силу тяжести" Жизни - вращением ее, Жизни, вокруг собственной оси...
Но быть может с особой силой, с абсолютной наглядностью, эта разметность Жизни на полярности, на "противоположности", проявляется в культуре, в искусстве. Всенародно любимые, "звездные", "культовые" личности - и "таланты нашего двора". Мастера - и любители, дилетанты... Неведомые миру Моцарты и Рембрандты. Олимп, Монмартр - и изостудия, даже не Дворца, скажем, не Дома культуры - клуба.
Что они такое - на самом деле - эти полярности Жизни - пропасть? между смешным - и великим, между подлинником - и пародией?
... С некоторых пор их квартира, их Дом-Мастерская - Тамары Владимировны, Виктора Семеновича и деликатного, "тишайшего" оппонента всех нас вместе взятых, дочери их Юли, - стала своего рода клубом, где вот уже который вечер дискутируются эти важные темы. Тем, собственно, - две.
"Учитель, - воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться". Или - "Виноградную косточку в теплую землю зарою, и лозу поцелую, и спелые гроздья сорву...".
Две грани одного кристалла, два "линии жизни" на ладони Времени.
Я смотрю их работы - пятнадцатилетней давности, но свежие как только что срезанные тюльпаны, - мы вглядываемся в их лица, наводим справки: кто сейчас где, как сложилось.
Но это, в принципе, и не имеет значения.
Дима Морозов (о ее студийцах)
Разговоры эти были тем более важны для нас, что во-первых - еще каких-нибудь десять-пятнадцать лет назад в СССР было около ДВУХСОТ ТЫСЯЧ (!) студий, но в одночасье, быстрее, чем сбережения стариков, все это оказалось сметено и развеяно, а во-вторых - прямым следствием этого стало нашествие пошлости.
Жизнь - сюжетна. Остросюжетна.
Ну чего, казалось бы, можно было еще желать человеку, женщине, молодой художнице, которую судьба вела не то что за руку - под руку?!.
Детство на Урале. Наследственные гены формируются в индивидуальный набор. В "печать", которой будет "скреплена и заверена" вся последующая жизнь, - в "печать", если взять дословный перевод с древнегреческого - "характер". Уральский характер. Не ломко. Не хрупко.
Потом - Волгоград. Учеба, работа, работы - если иметь в виду живопись и графику. Характер "плотнеет", складывается "узор личности", как говорит изощренная мудрость Востока. В характер "вливается" та живая великая сила, которой питала и питает Россию провинция, уступив столицам - древней и северной - привилегию собирать сливки.
Потом - Санкт-Петербург, мастерские Наставников, школы, посвящение в "высокую болезнь" - стать и быть художником, живописцем.
Потом, как в сне наяву, - браки может быть и совершаются на небесах да исполняются на земле, на ходу, в вагоне "скорого" номер такой-то, - ив Москву прибываешь с мужем, с другом, с таким же, как и ты, художником и даже больше: родственная душа, он, сильное творческое "Я", рыцарски пропускает вперед творческое "Я" твое, занимая мужской бруствер опоры и поддержки...
И ты прибываешь в Москву - в самое ее "московское", в братство-сообщество художников всех уровней и манер, истинное братство - и истинный серпентарий, куда спускаться без обуви не рекомендуется...
Что же делает, что должен бы делать художник, которому так благоволит судьба?
Работать, разумеется, работать истово, по холсту в день, но главное (поучают бывалые) - крепить связи, домогаться выставок, участия и причастия к Монмартру, - пока исподволь не подобралось небытие, тихий удел абсолютного большинства неслучившихся гениев.
Но это у "бывалых".
Тамара Бессонова (работая, конечно, хоть и не по холсту в день, но и "не отходя от холста") едва ли не на следующий день по переезду в Москву идет... во Дворец культуры. И в журнал - "Юный художник".
В этом сочетании - Дворца и журнала - как в перекресте прицела, высветилась цель: студия. Живописи и графики. Детская. От 5 до 17.
Именно "от Пяти" - как от станции отправления Человеческой Души .
И именно СТУДИЯ, - как школа, "штудии" - и как Мастерская, Studia, самостоятельная мастерская Личности - от 5-ти до 17-ти.
"Виноградную косточку в теплую землю зарою, и лозу поцелую, и спелые гроздья сорву...".
Поразительно: эти бессмертные слова и мелодия Булата Окуджавы прожали ее на первое занятие первого ее студийного - 1985-го - года.
Три раза в неделю ("Вторник-Среда-Суббота", - это осталось как припев!) сходились они вместе, каждый перед белым листом бумаги, белым-белым - как полный полуденный свет. Как Свобода и Благословение -- таинственным движениям их кисти. Их первым опытам пребывания в невесомости - вне времени, вне пространства.
( К слову сказать - многим "фанатам" и трех раз в неделю было мало, и Тамара занималась с ними дополнительно, по воскресеньям. И набирала она по принципу - "Желанен всяк сюда входящий". Так что занимались в три смены, не хватало стульев. Но понемногу случайные "уставали", отсеивались, оставались те, кому именно студия и именно эта студия были очень нужны).
Это была "живая вода" ее дела. Но нужна была еще и "мертвая", -русские сказки - гениальны, в них не догадки и "намеки", а прямые указания дороги к чуду.
Такой "мертвой водой" в классе рисовальщиков и живописцев служат гипсы. Вызывающе белые головы, торсы, розетки, карше ("фигура с мускулами", попросту говоря), детали архитектурных "ордеров"... Далеко не все профессиональные художники, заметим, руководители старых, именитых студий имели хотя бы случайный набор "тиражных" гипсов. Но студии Тамары Бессоновой пришел на помощь Наставник - Александр Леонидович Королев.
В бывшем "Репинском" институте ( теперь это, естественно, Академия!) Александр Леонидович вел мастерскую мозаики, но на курсе Тамары преподавал рисунок - и рисовальщиком был великим!... Он прислал гипсы .
Что значит - "научиться живописи"? (Или графике - это все равно). Ничего. Абсурд. "Научиться" - нельзя. Хотя традиция говорит определенно: нужна школа. Рисовать, играть на каком-нибудь инструменте, петь можно, конечно, и "по слуху" - но все-таки надо знать ноты, нотную грамоту. Это основа, это - от ремесла. В любом из искусств.
Но это ведь "и так и не так", - думала она, готовясь к своей Студии, готовя эту Студию. Искусство - нечто гораздо большее, чем ремесло. Оно - Ремесло, но еще и, и даже больше чем "еще и"- Шаманство. "Улыбка Бога", перефразируя кого-то из классиков.
Меньше всего ей хотелось, чтобы от этих занятий остались ее уроки. Ее школа.
Наоборот - более всего, настоящим счастьем она считала как можно меньшую похожесть на учителя, повторность, посмертную гипсовую маску с чужого опыта.
О да, можно придти к таким выводам, сформулировать как цель - но как к этому выйти? достичь - если возможно это достижение?
Она пришла к ключевому слову. Заклинанию. "ПАМЯТЬ". Зрительная память художника.
Сначала "внешняя". Запомнить увиденный пейзаж, натюрморт, портрет как некую "постановку", какие она расставляла перед студийцами на занятиях. Потом - память внутренняя. Запомнить НЕВИДАННОЕ, НЕБЫВШЕЕ, может быть и НИГДЕ, может быть НИКОГДА, но СУЩЕСТВУЮЩЕЕ, - если однажды увиделось внутренним зрением художника и запомнилось этой его второй, высшей Памятью.
Вот, собственно, и весь секрет - почему работы студийцев Тамары Бессоновой пятнадцатилетней давности так свежи и ярки, как свежесрезанные цветы. Фиалки Монмартра. Нет-нет: так парижане называют уже взлетевших к славе, звезд искусства, "культовых"... РОМАШКИ МОНМАРТРА. Естественные, дикие, полевые. У которых - или у тех, которые "как они" -все еще впереди. Жизнь - бессмертна. Тамарой Бессоновой продуман новый проект. Новая Студия. Условно - "Мастерская Зинаиды Серебряковой". Студия для девочек, например. С особыми, новейшими методиками преподавания. Пока - секретными.
Набора в эту Студию еще нет. Но ведь недаром Федор Михайлович Достоевский выше всех слов богатейшего русского языка ставил слово "вдруг". В жизни все ВДРУГ. Рождение, любовь, смерть, выбор: искусство, выбор: живопись, первые опыты, этюды, работы, - Ромашки Монмартра... И вдруг - Фиалки. |